Семьи Коммунара… Они такие разные, у каждой своя история. Кто-то совсем недавно переехал в наш город, а есть семьи, чьи корни надо искать далеко в прошлом земли нашей.

Пасконовы… Сегодня эта фамилия почти никому не знакома, а ведь именно Пасконовы строили нашу фабрику, здесь же и трудились, фабричный стаж рода Пасконовых насчитывает более трёхсот лет. Семья Солошенко переехала в посёлок Коммунар в 1948 году, Тимофей Андреевич, глава семьи, строил дома на нашей Ленинградской улице. Жена, дети, родственники работали на бумажной фабрике. Кто знает, может, и этот дом номер восемь на нашей старой улице, дом, в котором получила комнату семья Петяевых (о них сегодня наш рассказ) тоже строил рабочий строительного цеха бумажной фабрики Солошенко Тимофей?

Давно переплелись судьбы старых коммунаровских семей. И только старики могут вспомнить, кто на ком и когда женился, да кто из земляков с кем породнился.

Своих учителей мы помним все, помним только хорошее, стараясь стереть из памяти всё плохое. К сожалению, жизнь такова, что хлопоты да заботы житейские не дают порой нам возможности оглянуться назад, вспомнить свою юность, мысленно заглянуть в свой школьный класс, вспомнить свою любимую учительницу. Да и одноклассников жизнь разбросала по всему свету, с кем-то уже и связи нет никакой. А уж если всё-таки удастся, пусть и через десятки лет, пусть и не всех одноклассников, но собрать в кучу, да навестить учительницу – это здорово.

И вот там, за круглым столом, сидя рядом со своей первой школьной любовью, порадовавшись чужим успехам в жизни да похваставшись своими, понимаешь, что ты совсем ничего не знал о своей учительнице. И становится немножко стыдно за свои школьные проделки, за слёзы, до которых, бывало, доводил её.

Петяева Валентина Степановна, учитель физики и астрономии Коммунаровской школы. Тетрадь с её записями и фотографии из семейного альбома мне принесла её внучка Светлана. Валентины Степановны, к сожалению, уже нет.

Родилась Валентина Степановна в мае 1929 года. Отец, Петяев Степан, был первым парнем на деревне, гармонистом. Деревенская молодёжь на гуляния собиралась у его дома. Степан воевал в кавалерии у Будённого. После демобилизации женился, родились дети.

«Как попала семья в Сибирь, в Томск, я не знаю. Помню, я спрашивала у папы, а какого сословия наша семья. Папа отвечал, что мы зажиточные крестьяне. Помню, что мы жили в поселении Красный Бор, вокруг была тайга. Неподалёку стояли два барака, в которых жили, как я сейчас думаю, заключённые, или вольнонаёмные. К нам в барак, где мы тогда жили, приехали папины родители. Уж не знаю как, но они смогли купить нам корову. Молока было много, и бабушка посылала меня отнести молоко в барак к заключённым. «У кого увидишь на тумбочке пустую бутылочку, ты её возьми, а на тумбочку поставь полную», – говорила она. Я так и делала.

Днём в бараке никого не было, замков на двери тоже не было, никто меня не останавливал. В бараке было чисто, койки были аккуратно заправлены. В семье у нас никогда никто голос не повышал, всё решали спокойно, с уважением друг к другу. Помню, папа принёс домой голубя с перебитым крылом. В углу комнаты он сделал гнездо, мама лечила голубя. Папа подкладывал в гнездо два куриных яйца, показывал нам с сестрой и говорил, что их снесла голубка. Крыло зажило, голубь летал по комнате, и однажды выпорхнул в открытое окно.

Мудрые наши родители… Осталась в памяти и такая история. Жили тяжело, но родители старались хоть изредка нас побаловать. Мама принесла нам две конфеты-карамельки, редкое для нас угощение в детстве. Одна была в зелёном фантике, а другая в красном. Мне досталась красная, а сестре зелёная, она закапризничала: «Хочу тоже красную». Мама поменяла конфеты, теперь я в слёзы: «Хочу назад красную». Дети, что тут скажешь. Папа разрезал обе конфеты пополам, и досталось обоим капризулям то, что они и хотели. Вот так и решали все вопросы у нас в семье. Мирно. Не помню, что бы кто-то в семье на кого-то повышал голос.

Папа очень уставал, но по вечерам обязательно играл нам на гармошке, а мы плясали. Он знал, как нам дороги эти минуты, проведённые с ним«.

Валентина окончила десятый класс, на семейном совете решили, что она должна учиться дальше. А дальше был город Ленинград, педагогический институт имени Герцена. 1950 год.

«На каникулы ко мне приехал мой жених Володя. Любицкий Владимир Ильич. Гуляли с ним по городу. Володя купил мне коньки и учил меня кататься на катке в парке Победы. Когда началась война, Володе шёл шестнадцатый год. Попал на фронт, воевал у Рокоссовского. Под Ковелем принял свой первый бой, был ранен. Из госпиталя сбежал, догнал свою часть. Рассказывал, как форсировали реку Одер. В лодке их было трое. Впереди лодки разорвался снаряд, затем позади Володя уже был опытным солдатом, поэтому дал команду: «Все в воду!»

Когда вынырнули на поверхность, увидели на воде щепки от лодки. Случалось Владимиру и в рукопашной сражаться с врагом. Штык и кинжал решали исход драки. «Страшно это. Но тут одно. Или ты его, или он тебя. После боя ты весь в грязи и крови, только глаза и зубы блестят». С мая сорок четвёртого по май сорок пятого года сражался солдат. Медали, орден Красной звезды украшали грудь ветерана.

— Родители прожили трудную, но счастливую жизнь, — вспоминает Людмила Владимировна Волкова, дочь Владимира Ильича и Валентины Степановны, — мне исполнилось пять лет, когда мы переехали из Семрино в посёлок Коммунар. Это был пятьдесят седьмой год.

Помню детский сад на берегу Ижоры, летом спали на веранде в спальных мешках. Плескались в бассейне, который был здесь же, на территории садика. Получили родители комнату в доме восемь на Леншоссе. Сейчас там с семьёй живёт моя дочь Светлана. Мама работала в школе, преподавала физику , математику и астрономию. Она всё-время была занята, проверяла тетради, составляла планы, рисовала какие-то графики.

Соседями у нас была семья Гумеровых. Хозяйка Валентина Никаноровна, а её муж, дядя Коля, был заядлый рыбак. Ловил в Ижоре щук, сам варил уху и угощал всех соседей. На стадионе тоже был детский бассейн, построила фабрика. «Айда в лягушатник», – кричали друзья под нашим окном.

Прошло время, бассейн сгнил, долго плавали его остатки посреди реки. Была лодочная станция, стоял дом, взрослые стреляли из мелкашек в тире. На стадионе летом всегда было много людей. Загорали, купались, играли в футбол и волейбол. Посёлок был маленький, очень зелёный. На улицах стояли колонки, там мы и пили, набегавшись вволю, воду. Вода была холодная, вкусная. Летом по улицам ездила поливалка, мы наперегонки лезли под струю воды, визжали от восторга. А шофёр грозил нам кулаком из кабины. Да разве это могло нас остановить,.. Счастливое босоногое детство…

Здесь же, на стадионе, по утрам собирались те ребята, которые были записаны в трудовой отряд. Нас кормили в столовой, а днём мы работали на полях совхозных. Вечером, по пути с работы, нас забирали родители. А уже после восьмого класса летом работали в посёлке Тярлево. Там же и жили в школе. Это была середина шестидесятых годов. Жили и работали до девятого класса две недели, а уже в старших классах – месяц.

Работали на полях, пололи, собирали урожай. А вечером пили чай из одной кружки, передавали друг другу. А в пятницу – танцы. Упрашивали учителей остаться попозже, ехать домой после танцев. Мы ведь на выходные ездили домой. Шли учителя на встречу, оставались с нами допоздна. Правда, не всегда. По посёлку на лошади ездил старьёвщик. Принимал тряпьё в обмен на дефицитные в то время веши. Едет, в дудку свою дудит.

«Старьёвщик едет, старьёвщик!» – мы с криком летели домой, выпрашивали у мам негодные тряпки и меняли их на глиняные свистульки. Нальёшь у колонки туда воды и бегаешь, свистишь. Игрушек-то у нас почти и не было, а тут такая радость. И мамы наши тоже меняли тряпьё на нужные в хозяйстве вещи.

Уже став постарше, мы ходили за тряпками на кожзавод. Собирались девчачьей компанией, и шили своим неказистым куклам одежду. Мальчишки сами из досок мастерили сабли и автоматы, играли в войну. Нас в плен брали. Собирали металлолом, соревновались классами. Таскали друг у друга железо. Собирали в Местелево, там люди прямо в канаву выбрасывали старые кровати, негодную утварь.

Ходили в лес за Красную будку за ягодами и грибами. Малина , земляника, черника, гоноболь… Мы ягоды собирали, а мальчишки искали патроны, гранаты. Разведут костёр и бросают туда. Тогда этого добра ещё хватало в лесу. Даже пушку однажды нашли. Да и в полях, ходили слухи, в округе коровы подрывались на минах. Магазин в посёлке был один, ОРСовский. Продукты продавец в серую бумагу заворачивала. А рядом стоял хлебный ларёк. Тётя Нина Родик там работала. К привозу хлеба уже стояла очередь, но она так быстро работала, что никто долго не стоял в очереди. Нас тоже родители отправляли за хлебом. Хлеб был вкусный, а мы всегда голодные. Ты откусишь, подруга откусит. Домой принесёшь одну горбушку.

— Мне так не хватает в жизни бабушки и деда, – продолжает рассказ о семье внучка Валентины Степановны и Владимира Ильича Светлана Васильева. Сегодня Светлана работает в нашем Доме Культуры, своим талантом художника украшая наши праздники. Недавно узнал, что она ещё и поёт песни из репертуара Анны Герман. Зрители аплодисментами встречают её выступления.

— Когда я родилась, бабушка оставила работу в школе, занималась мной. Я уже работала, а она всё переживала за меня. Мы жили все вместе, еду с работы, она звонит: «Я всё приготовила, жду тебя». Она никогда ни на кого не повышала голос, старалась всем помочь в меру своих сил. Я многому в жизни научилась у неё. Дедушка работал на стройке, из нашего окна был виден дом, который он строил. Учителям выделяли земельные участки в деревне Покровская, дали землю и бабушке.

После работы дед ехал на участок. У нас не пустовал ни один клочок земли, в сарае дед держал кур и кроликов, были поросёнок и коза. Мои старики старались сделать всё, чтобы мы жили в достатке. Дедушка иногда и по два раза в день ходил пешком на свой участок.

Помню, как часто бабушку навещали её бывшие ученики. Я уходила в другую комнату, а они долго разговаривали, пили чай, смеялись. Бабушка после таких встреч всегда просто сияла. Казалось, что она даже молодела. Ведь эти визиты уже седоволосых, с грузом житейским забот на плечах, мужчин и женщин возвращали её в свой класс, где за партами сидели молоденькие мальчишки и девочки. У меня уже был свой ребёнок, пришло время, когда и за бабушкой надо было ухаживать. Вот тогда я и попросила её, записать воспоминания о своей и дедушкиной жизни. Писала она до последнего, пока рука держала ручку.

Последние записи в тетради идут не по строчкам, буквы наползают друг на друга. .Думаю, что со мной согласятся многие. Место таким воспоминаниям – в музее нашего города. Их уже много, вот таких тетрадей и просто тетрадных листков. Это истории Коммунара, записанные руками свидетелей . Надеюсь, так и будет.

И ещё. Живёт в душе надежда, что откликнутся ученики Валентины Степановны и дополнят рассказ о жизни хорошего человека, о жизни ещё одной старой семьи Коммунара.

Сергей Богданов