Анне не спалось. За окном стояла душная летняя ночь, июнь 41-го года выдался жарким. В последние дни её душу наполняла необъяснимая тревога, предчувствие какой-то великой бури. Жизнь Анны протекала равномерно и спокойно, и только совсем недавно её стала мучить бессонница по ночам. И именно сегодня, в ночь на 22 июня, Аня точно почувствовала, что надвигается большая беда.

Семнадцатилетняя Анна работала дояркой в колхозе «Золотой колос», жили они вдвоём с отцом в маленьком домике на окраине небольшой деревни. Мама Анны умерла в 27-м году от сыпняка, восьмидесятилетний дед Лёня умер в прошлом году.

Жили они очень скромно, но никому никогда не отказывали в помощи. Все соседи в них души не чаяли, а Анну ещё в детстве прозвали Птахой за её кроткий нрав и душевную доброту. Подружки часто шутили, где же, мол, у такой маленькой птахи помещается такое огромное и доброе сердце.

«Сегодня в четыре часа утра… германские войска напали на нашу страну».

Весть о войне быстрым ястребом облетела всю страну, вонзилась в сердца людей обоюдоострым лезвием. Все мужчины, способные держать оружие, отправились на фронт. Ушёл на войну и отец Птахи. Первые несколько недель после расставания с отцом показались Птахе каким-то ночным кошмаром, от которого никто не может проснуться. Птаха похудела, почти перестала спать. От прежней Анны осталось только тень без души, без чувств, без надежды…

С фронта приходили скупые весточки от солдат. Их читали всем селом в избе деревенского старосты Прокофия Степаныча. Вместе с письмами стали приходить и извещения о смерти. Пришла страшная весть бабе Томе, соседке Птахи. Погиб её сын Колька. Тот самый Колька, гармонист и весельчак, без которого не обходился ни один праздник в деревне. Тот самый Колька, что сочинял песни для своей любимой Птахи. Его смерть вывела Птаху из оцепенения, и однажды вечером, сидя у самовара у бабы Томы, она рассказала ей о принятом решении.

– Нет, не могу я ждать известия о смерти моего папки! У меня больше никого нет! Я должна его найти, – плакала она на груди у бабы Томы.

– Доченька, Пташечка, да куда ж ты пойдёшь, молодая и неопытная. Где ж ты будешь искать отца своего. Не уходи, останься со мной! Вместе как-нибудь проживём, – рыдая, причитала баба Тома, прижимая Пташку к груди.

Той же ночью Птаха ушла из деревни. Последнее письмо от отца пришло из села Богатырское, которое находилось в восьмидесяти километрах от Птахиной деревни. Дорога шла лесом, изредка пробивавшаяся сквозь облака луна освещала лесную дорогу.

Лес словно ожил в темноте: деревья размахивали своими ветками-руками, словно отгоняли прочь любого, кто решится к ним приблизиться. Ночные птицы беспокойно кричали, напуганные надвигающейся грозой, лесные звери прятались по норам в ожидании ливня.

Пташка шла лесной дорогой, иногда останавливаясь и прислушиваясь, не доносятся ли издалека звуки войны. В деревне уже знали, что фронт приближается. Вторая половина ночи принесла в природу успокоение. Облака словно растворились в воздухе, яркая луна смотрела на землю, обнажив своё круглое лицо. Тишину ночного леса наполнили сотни птичьих и звериных голосов: ворчливое кваканье лягушек в лесной заводи, беспокойные крики совы, писк и шуршание мышей в лесной подстилке из листвы и хвои.

Всю ночь Аня шла без отдыха, и только на рассвете решила отдохнуть. Всё тело ныло, казалось, мышцы готовы лопнуть от напряжения. Добредя до оврага, она без сил плюхнулась на прохладный лесной ковёр. Сон Птахи длился не долго. Разбудила Анну автоматная стрельба, испуганная выстрелами,  встать сразу она не решилась, Сердце подсказало, что надо дождаться темноты, и только тогда продолжать путь. Маленькая птичка, чем-то похожая на воробья, села на куст, и звонко защебетала, поглядывая на Птаху. Девушка рассматривала волнисто-охровые узорчики на её крыльях, не решаясь пошевелиться, чтобы не спугнуть неожиданную гостью. Так они и смотрели друг на друга: обе маленькие и беззащитные в этом суровом мире.

Уже начали сгущаться сумерки, когда Птаха решилась продолжить путь. Осторожно, прислушиваясь к звукам, она шла между деревьев. Лес стал редеть, впереди показались деревенские дома.

– Дошла! Наконец-то дошла! – вздохнула Пташка. Это было село Богатырское. До войны они с отцом не единожды в здешних лесах собирали грибы и ягоды, ошибиться она не могла. Насторожила тишина в селе, ни одного человека на улице не было, ни в одном окне не горел свет.

Птаха осторожно пробиралась по сельской улице, когда у одного из домов увидела картину, которая и в самом страшном сне присниться не может. У дома лежали сваленные друг на друга мёртвые люди в военной форме.. Птаха с трудом сдержала слёзы и подступившую к горлу тошноту. Надо было похоронить убитых, лопату немного пришедшая в себя девушка нашла в соседнем доме. Только к рассвету уже едва державшаяся на ногах Птаха закончила копать могилу. Превозмогая страшную усталость, едва сдерживая слёзы, таскала хрупкая девушка тела убитых в могилу.

Последнего солдата в залитой кровью гимнастёрке Птаха тащила к могиле за ноги. Из распоротого штыком живота почти выпадали наружу внутренности. Птахе стало не по себе, сильно забилось сердечко. Она склонилась к лицу солдата. Внутри Птахи всё заклокотало, сердце сжалось в комок, из глаз брызнули слёзы, орошая чёрную, пропитанную кровью землю. Птаха узнала своего отца.

Страшный крик вырвался из горла Птахи, она рухнула на землю рядом с могилой… Неподвижно девушка пролежала не один час, не было сил закончить начатую скорбную работу. Куда теперь идти, домой или дальше в сторону фронта, и как жить дальше без отца? Эти мысли терзали душу Птахи.

Мрачные раздумья прервали звуки громких голосов, слова, которыми обменивались говорившие, были ей не знакомы. Немцы.

Птаха бросилась в близлежащие кусты, не замечая, как колючки, которыми они были усыпаны, рвут её тело. Страх сковал девушку. Голоса смолкли у выкопанной Птахой могилы, немцы о чём-то тревожно переговаривались. Рядом зашуршали шаги, Птаху схватили за ногу и вытащили из кустов. Окружившие Птаху немцы показывали пальцами на неё, и громко хохотали: девушка напоминала съёжившегося и обидевшегося на весь белый свет зверёныша, закутанного в кусок грубой ткани, из которого торчала только взъерошенная голова.

«Они думают, что я слабая испуганная девочка. Нет, сейчас или никогда! Это вам за отца!»

Птаха резко вскочила и бросилась на ближайшего солдата. Не ожидавший нападения солдат рухнул на землю под напором Птахи, а она наносила удары кулаками по лицу и телу врага, и даже в землю рядом с его головой. Хохот солдат прекратился, приклад тяжёлой винтовки ударил девушку в голову. В Аниных глазах потемнело, и она потеряла сознание

Очнулась она от перестука колёс. Голова гудела, словно в ней неумелый плотник забивает гвозди… Люди в вагоне стояли, плотно прижавшись друг к другу.

– Где я? Что случилось? Как я сюда попала? – тихо спросила Анна. Никто не ответил, она спросила ещё раз уже громче, и сама испугалась своего голоса. Он был слабым, дрожащим, похожим на старческий шёпот. Ответил детский голос. Мальчишка сказал, что везут их всех в поезде, никто не знает, куда. И что Анну привезли вместе с другими людьми на грузовой машине, всех затолкали в вагон.

– Папку убили, когда пытался бежать. А мамку посадили в самый дальний вагон, – сказал мальчик. Птаха опустила глаза и посмотрела на говорившего. Это был маленький, тощий цыганёнок. Его чёрно-дёгтевые, спутанные клоками и усыпанные репейником волосы сильно кучерявились. На худом лице, подобно драгоценным камням, блестели тёмно-карие, почти чёрные глаза. Несмотря на внешний вид, этот похожий на чертёнка цыганёнок излучал доброту.

Поезд ехал уже вторые сутки, в вагоне стоял смрад. Люди ходили под себя. Не было ни воды, ни еды. Наконец поезд сделал остановку, конвоиры выносили из вагонов мёртвых. Их сваливали в кучу тут же у вагонов и поджигали. Дальше ехали уже в гораздо более свободном вагоне. Цыганёнок, звали его Ивашкой, прижимался к Пташке.

– Не бойся, всё будет хорошо. Я всегда буду с тобой, – шептала Птаха ему.

Лишь на вторые сутки поезд прибыл на конечную станцию. Людей загрузили в крытые машины, сквозь щели Пташка видела, что везут их через густой лес. Сквозь густую крону не пробивался ни один солнечный лучик. Казалось, что ночь оставила здесь кусочек своего тёмного покрывала. Порой в лес вклинивалось поле, покрытое ярко-жёлтыми злаками, похожими на пшеницу, что росла у родной деревни. Лес внезапно закончился, и машины въехали на абсолютно голую поляну. Ни одно деревце здесь не росло. Посреди поляны возвышалось кирпичное здание с высокой трубой. Густой тёмно-серый дым валил из трубы не переставая, наполняя воздух запахом горелой плоти.

Узников построили перед высокой каменной стеной с железными чёрными воротами. Два охранника распахнули ворота, и Птаху охватил страх неизвестности. Ворота, словно пасть неведомого зверя, готового растерзать людей, пропустили колонну, и «пасть» захлопнулась. Это был концлагерь.

Вдоль широкой дороги стояли кирпичные дома, по шесть с каждой стороны. Людей выстроили на площади, неизвестность тревожила, узники переговаривались между собой. Высокий, наголо бритый, худощавый немецкий офицер встал перед шеренгой невольников. У его ног крутилась овчарка. Немца отличал звериный, лишённый жалости взгляд, способный напугать любого смельчака.

– Добро пожаловать в концлагерь, – комендант говорил на русском с ужасным акцентом, – Вы здесь никому не нужны, ваша жалкая жизнь целиком зависит от меня.

Голос коменданта разрезал тишину, словно ржавая пила режет бочку. Неожиданно его речь прервал детский плач. Малыш, стоявший рядом с Пташкой, испугался резкого голоса коменданта, и заплакал. Немец нагнулся к собаке, что-то ей сказал. И тотчас собака бросилась на ребёнка. Свалила его на землю и впилась в детское горло. Через мгновение малыш лежал в луже собственной крови. Люди замерли в жутком оцепенении, каждый боялся даже вздохнуть.
– Теперь вы никто. Забудьте свои имена, их у вас больше нет. Есть только номер, с которым вы будете жить и с которым подохнете,  – комендант направился в сторону бревенчатого дома, стоявшего вдали от крематория. А невольником стали размещать по командам.

Пташка попала в рабочую команду, её поселили в в седьмой барак. Цыганёнок Ивашка оказался в третьем. Всех нетрудоспособных охранники затолкали в грузовики и увезли в сторону дымящейся непрерывно трубы.

Ночь быстро таяла, постепенно сдавая свои позиции утру. Пленных поднял окрик конвоира, люди выстроились в очередь за едой – кусочком хлеба и миской ржавой воды с кислым привкусом. Воду Пташка выпила, а хлеб припрятала. Из головы не выходил ночной разговор с соседкой по нарам. Та рассказала, что здание с дымящейся трубой – это крематорий. А в тринадцатом корпусе находится газовая камера, трупы оттуда вывозят в крематорий один раз в два дня. И что побеги из лагеря были, и успешные. Первым убежал паренёк, и ещё несколько молодых и ещё крепких невольников смогли выбраться за стены лагеря.

– Я уже не смогу, раньше боялась, а теперь уже и сил нет, – говорила Птахе соседка по нарам. После «завтрака» невольников построили и после проверки распределили по работам. Анна попала на кухню, где готовили еду немцам.  Она и ещё несколько женщин под присмотром мордастого немца-повара, чистили картошку. Одна из них попыталась спрятать в карман картофельные очистки, за что тут же получила от повара удар сковородой по руке. Работали несколько часов, Птаха уже не чувствовала рук, нож выпал и со звоном упал на пол. Повар замахнулся тяжёлой сковородой…

– Бежать, нужно попробовать бежать. Найти Ивашку и вместе бежать, – эта мысль не покидала девушку. Она хорошо запомнила слова соседки по нарам. Та рассказала, что бежать удалось тем, кто решился ночью забраться на машину, полную трупов и прикинутся мёртвым. Трупы у газовой камеры в машины загружали вечером, а рано утром везли сжигать в крематорий. По дороге был шанс спрыгнуть с машины и убежать в лес.

Вечером женщины выносили из бараков мёртвых. Все мертвецы были чем-то похожи друг на друга. У всех были слегка приоткрыты рты, глаза сильно выпучены. Все тела были необычно худыми и лёгкими. Уже поздно вечером Птаха попала в свой барак, присела без сил на земляной пол. И только сейчас заметила, что её голова в крови. Сильно приложился повар сковородкой.

Долго не могла девушка уснуть, перед глазами стояла одна ужасная картина – тела мёртвых людей…

Продолжение следует

Автор Анастасия Сиротина