Малолетние узники… Страшные слова. Дети, ради счастья которых мы и живём на Земле, в неволе?.. Поверить трудно и страшно, но так было.

В руках список, начало 2022 года, бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей, ныне живущих в нашем городе. Сорок две фамилии, сорок два украденных детства. И фамилий в таких списках с каждым годом всё меньше и меньше.

Сегодня, 11 апреля, их день, день детей, с малолетства познавших голод и холод. Детей без детства. Будет в этот день траурный митинг, будут сказаны в адрес живых, дай им Бог сил и здоровья, тёплые слова, будут подарки. А я хочу сегодня вспомнить тех из них, кого с нами рядом уже нет.

«Нас – маму, меня и сестричку Лауру немцы отправили в лагерь, который находился на стадионе в городе Гатчина. Потом мы оказались в Эстонии, в лагере Клоога. Нас в лагерь везли на пароходе, и уже в пути многие, особенно дети, умерли от истощения. У мамы на руках умерла моя маленькая сестрёнка. Нас с мамой отправили в Финляндию, в лагерь-распределитель «Ханко», оттуда мы попали в работники к местному жителю. Как мы плакали от счастья, когда летом 1944 года нас освободили и разрешили выехать на Родину. Счастье оказалось коротким. Почему нас признали неблагонадёжными? Чем мы провинились перед Родиной? Нам повезло, мы не попали в теперь уже наш, советский лагерь, а оказались в Тверской области. Никто там нас не ждал. Зима, а у нас ни одежды тёплой, ни еды. Нашли тушу лошади, разрубили на куски. Это была еда. Только после смерти Сталина нам разрешили вернуться на Родину. Приехали в свою деревню Кошелево, Павловского района. Сейчас это город Пушкин. Приехали, а жить негде. Наш дом разобрал и перевёз к себе большой начальник».

Марта Петровна Гюнинен много лет руководила городским обществом малолетних узников. Очень хотела, чтобы и у нас в городе появился памятник бывшим несовершеннолетним узникам.

«Смотрела передачу по НТВ и плакала. Мне было так тяжело, а дома я была одна… Вспомнила нищету и голод. И лагеря, все три лагеря, от Польши и до Германии. Последним был лагерь в Австрии, была тяжёлая работа на хозяина, который кричал нам, что мы русские свиньи. Кричал, что мы все умрём в лагере».

Маргарите Николаевне Валеевой-Царюк летом сорок первого было всего 12 лет. Людей из посёлка Коммунар эвакуировали в Ленинград. Выехать из города не удалось, люди решили вернуться в родной посёлок. Шли долго, шли пешком через уже захваченные фашистами Пушкин и Слуцк. По обочинам дорог лежали трупы наших солдат и мирных жителей. В Пязелево немцы семью задержали, пришлось неделю жить в землянке у дальних родственников. Наконец получили разрешение вернуться в посёлок. Поселились в доме, который стоял напротив клуба. А через месяц семьи с детьми немцы увезли в лагерь в город Кингисепп. В Гатчинском лагере мест уже не было. По дороге немцы издевались над молодыми женщинами. Могли убить и тело выбросить на дорогу.

Потом был лагерь в Гдовском районе, и здесь людей ждали холод и голод. Снова рядом была смерть. И только она была избавлением от мук нечеловеческих.. Первыми умирали самые слабые, старики и дети. В этом лагере Рита последний раз обняла старшего брата Володю. Подростков увозили в Германию. Дорога в проклятую неметчину ждала и Риту. В апреле сорок второго года, через Прибалтику и Польшу эшелон с узниками прибыл в Германию. Многонациональный лагерь в Мосбурге охраняли конвоиры с собаками, бараки друг от друга были отделены рядами колючей проволоки. В 1943 году маму и Риту продали немецкому хозяину. Каждую за 176 марок.

«2 мая 1945 года был солнечный день, мы пахали хозяйское поле. Летали самолёты, лошади пугались, работа встала. Мы пришли на площадь, а там стоят танки англичан. Нам предлагали уехать в Англию, говорили, что дома разруха и голод. Но я хотела только домой, скорей домой».

Позором и проклятьем, легло на нас клеймо.
Ты узник был, предатель, сегодня ты никто.

Такими словами встретила Родина Риту. 30 августа сорок пятого года, без документов она приехала в родной посёлок. Спасибо родным, помогли восстановить документы, устроили на работу, подсобником. Колола топором чурки для газогенераторных машин. Потихоньку жизнь наладилась, после сорока лет работы на фабрике, Маргарита Николаевна вышла на пенсию. Эти слова Маргарита Николаевна адресовала своим внукам «Нельзя всё это снова допустить. Учитесь дети, любите страну свою, не погубите её!»

В любой беде родные люди стараются держаться вместе. Вот и родные Володи Местеляйнена в начале войны перебрались в одну из квартир дома, который в те годы стоял на улице Леншоссе. Взрослые рыли окопы, копали противотанковый ров. Фронт приближался, жителей начали эвакуировать в Ленинград. Родным Владимира не удалось выехать из Ленинграда в глубь страны, люди решили вернуться в родной посёлок. Посёлок бомбили и обстреливали всё чаще, люди прятались в подвале клуба.

В один из сентябрьский дней сорок первого года немецкий солдат ногой выбил дверь в подвал клуба и открыл огонь из автомата по людям, которые там прятались. Спасло Володю и его родных, только то, что находились они чуть в стороне от входной двери.. Те, кто был рядом с дверью, и дети и взрослые, погибли. Спасал родных от голодной смерти Володя, ходил к солдатской кухне, собирал очистки, собирал просыпанный овёс у немецкой конюшни. Взрослым выходить на улицу было опасно.

В сорок третьем Володя, его сестра и мама, оказались в Литве. Работали за еду на зажиточного хуторянина. Для детей был праздник, если хозяин разрешал сорвать несколько ягод с куста смородины… Бережно хранится в семье нашего земляка Владимира Андреевича Местеляйнен вот эта фотография.

В один из церковных праздников хозяин хутора решил сфотографировать свою семью вместе с невольниками. Хранится фотография как память о том жестоком времени, лишившем детства тысячи и тысячи ровесников Володи. Владимир Андреевич долгие годы работал на бумажной фабрике, оставил о себе добрую память. Будем помнить!

Угнали нас в город Потсдам,
За колючкой мы жили там.
Ходили голодные, рваные босы,
На шею с номером повесили «бусы».
На ногах у нас деревянные были колодки,
Что б при побеге стучали чётко.
Нас, русских здесь не любили,
Вонючей баландой кормили.

Это стихи Галины Александровны Гичкиной.

«На станцию Антропшино пригнали скотские вагоны, нас загрузили, привезли в Псков. Взрослые рыли окопы, ремонтировали дороги. И снова нас в вагоны, выгрузили людей уже в Германии. Помню, как проходили в бане дезинфекцию, помню на шее у мамы бирку с номером. В лагере в городе Потсдам барак был разбит на 24 отсека, в каждом жило по четыре семьи. Кормили кашицей с червями. Умирали и взрослые, и дети. Детские тела старались сразу убрать, были те, кто от голода сходил с ума. Помню, как смотрели на нас немки. Как на диких зверёнышей. В Германии снега уже не было, а мы в валенках. Грязные, голодные.

Мы, дети, мыли полы, убирали территорию. За любую провинность били плёткой. Могли увезти в другой лагерь, откуда никто не возвращался. Потсдам уже бомбили наши, мы прятались в бункере. Немцы детей стали забирать в отдельный барак. Забрали и меня, но мама вернула. Освободили нас в апреле, поселили в домах немцев. Обедать водили колонами, мы всё не могли наесться, пристраивались к другой колоне, и обедали ещё раз. Нас не ругали. Говорили, чтобы отъедались здесь. Дома ждёт разруха».

Встречали с радостью бойцов,
Родимых, близких молодцов.
Как было всё прекрасно, мило,
Когда нам немка стол накрыла.
Под строгим взглядом офицера,
Несла из погреба всё что имела.
А мы, голодные, ели-пили,
Наших спасителей благодарили.

Сергей Богданов