Мария Александровна слышит плохо, да и с мобильным телефоном особой дружбы не водит. Поэтому едем к ней сами, стучим в окошко.

Живёт бабушка одна, всегда рада нашему приходу. В этот раз ехали в гости к Марии Александровне вдвоём с её бывшей ученицей, Зоей Сергеевной Ворониной. Приехали узнать, что да как, привезли книги. Да и предупредить надо было, что сегодня ей привезут бутыли с питьевой водой. Будет и помпа.

«Буду начеку», — в свойственной ей шутливой манере берёт под козырёк бабушка. Договорились заодно и о времени поездки к врачу, проблемы со слухом сейчас тревожат Марию Александровну больше всего.

«Не знаю, что в мире творится. Телевизор смотрю, уткнувшись в экран, ни черта не слышу», — смеётся Мария Александровна. В комнате тепло, старая печь ещё греет, но, по словам хозяйки, «дрова жрёт неимоверно».

Дров на эту зиму она припасла. Хранит в сарае и на тележке возит по мере надобности в дом. Знаете, когда общаешься с Марией Александровной, то совершенно забываешь, что ей в следующем году исполнится сто лет. Ну, я-то ладно. Не забывали бы те, кто должен заботиться о достойной жизни уважаемого человека.

Интересно, скольким же своим ученикам она, учитель с многолетним стажем и опытом, дала путёвку в жизнь? Наверное, сотням?

Прибитые к стене рейки держат подушки, которыми наполовину закрыто окно.

«Тянет холодом от окна сильно. Спасаюсь электроплиткой, пока готовлю, маленько прогревается кухня. Зато на холоде сохраняюсь дольше, — шутит Мария Александровна, — вот похудеть никак не могу, никакой стати не осталось».

Пустые газовые баллоны стоят в кладовке, газ обрезан давно. Даже ящик для баллонов на улице снят.
«Были разговоры о том, что дом газифицируют, даже колодец газовый какой-то под окном установили, порушив отмостку, но пока тишина», — рассказывает Мария Александровна. Возвращаемся в комнату, здесь уже можно снять куртку и шапку. Здесь тепло.

«За воду спасибо, мне это большое облегчение. Хоть и бодрюсь, но мне уже тяжеловато на автобусе на колонку ездить с бутылями пятилитровыми. Ноги-то уже не те, никогда не думала, что столько проживу. Никакой прыти не осталось. Целыми днями с книжкой в кровати валяюсь. Вижу, дело делать надо, а организм команду на подъём не даёт», — смеётся Мария Александровна.

«Я ведь с двадцатого года. День рождения когда? А зачем вам? — с хитрецой в голосе переспрашивает Мария Александровна,  — Не надо меня поздравлять! Да я и не праздную дни рождения».

И опять шутит: «День рождения у человека в жизни только один. День, когда его мама родила! Так что не надо мне ни поздравлений, ни подарков. Всё у меня хорошо, на ногах, слава Богу. Я ведь по своим годам должна бревном лежать, а мне всё неймётся», — и снова на лице улыбка. Как она улыбается! Сразу вспоминаешь свою добрую, ласковую бабушку.

«Вот так и живу. Полежу, почитаю, посплю. Вчера на огород заглянула, планы составила. Вот, видите, и тяпку навострила. Только хватит ли сил в земле покопаться. Да и нет уже желания ни к чему. Покоя хочется, угла тёплого. Сам чёрт меня в этот дом занёс. А потом столько я тут натерпелось. Пожар был, много добра сгорело, а мне в ту пору уже за восемьдесят было. Выскочила босиком на улицу. Жалею, что не поехала жить в Коммунар, тут остаться решила. Работа рядом, огородик. Да что теперь об этом говорить. Выйду на улицу, уже солнышко пригревает. Оно ведь светит всем одинаково. Хоть тебе сто лет, хоть один годик. Всё у меня хорошо, потребности у меня маленькие. Живу скромно. Да и не умею я ни просить, ни жаловаться. Жизнь научила, что больше молчать надо. Тугоухость, вот беда. Тут бы я от помощи не отказалась, самой мне не пробиться. Ездила в Коммунаровскую поликлинику несколько раз, да всё талонов к врачу нет. Не надо про меня много писать. Я человек незначительный. Да и кому это надо. Про школу нашу напишите».

Вы уж извините меня, дорогая Мария Александровна, но без Вас никак не получится. Вы напомнили мне моих учителей, многих из которых я помню до сих пор. И не важно, все ли мы знали их предметы на «отлично». Важно другое. Они научили нас быть людьми. Научили уважать старших, вложили в наши головы понятие долга, привили нам чувство ответственности за тех, кто рядом. И за эту науку и Вам, уважаемая Мария Александровна, и всем нашим учителя той далёкой поры – земной поклон.

Приехала Мария Александровна в наши края из Вологодской области в сорок пятом году. Всю войну проработала в колхозе, стаж трудовой с сорокового года.

«Боже мой, как же мы работали. Света белого не видели, от темна и до темна на Победу трудились», — вздохнула бабушка. В Павловском РОНО дали направление в Покровскую четырёхлетнюю школу. Учителя при школе и жили.

«Дети у меня в классе были переростки, горя в жизни уже успели хлебнуть. Слабенькие, голодные. На перемене жмых сосали, редко у кого из учеников что-то другое на перекус было. После уроков никогда никого не оставляла. Учитель должен всё на уроке дать, а оставить после – значит обидеть ребёнка. Все уже на улице, а он, словно арестант, за партой сидит? Неправильно это. Я всех отпускала одновременно, а если надо кому-то помочь, значит иди к нему вечером домой. Но не показывай при всех, что он хуже других. Ученик должен любить свою школу. Пришла однажды мама моего ученика: «Хочу посмотреть на учительницу, к которой мой сын даже больной на уроки рвётся». Вот такая оценка труда важнее всего для учителя. Будут уважать ученики, будет и успеваемость, и дисциплина. Однажды мне понадобилось отлучиться по делу во время урока, дала детям задание и ушла. Возвращаюсь, спрашиваю учительницу соседнего класса, как, мол, мои ученики себя вели. А та смотрит на меня и говорит, что думала, будто я со своим классом куда-то уехала. Такая стояла тишина. Захожу в класс, ребята смотрят на меня, в глазах вопрос, похвалю я их или нет. «Всем прилежание и дисциплина — пять!» Крик и визг стоял такой – уши заложило. А на душе так стало хорошо, такая к детишкам благодарность нахлынула, даже заплакала. В классе бывало по тридцать-сорок учеников, дети сложные. Из них надо было команду создать, научить детей учиться. Однажды пришла ко мне женщина, местная. Помню даже фамилию её, Рыжикова. Сын учился в Павловской школе, учителя с ним совладать не могли. Хулиганил, уроки срывал. Попросила взять сына в нашу школу. Взяла к себе в класс. На первом же уроке стал показывать себя, встал и пошёл гулять по классу. Ждал, что дети смеяться начнут. Я даже не вмешивалась, ребята сами с ним справились, стал примерным учеником. Вот что значит, когда учитель и ученики – одна команда. На дом заданий давала мало, старалась на уроке им в головки знания вложить. Да и дома им дел без уроков хватало. Почти все были сиротами, отцы на войне сгинули. Надо было и мамам помогать по дому. Рабочий день в школе начинали пораньше и мы, и уборщицы. Мыли полы, топили печи, готовили классы к занятиям. У детей вшей вычёсывали, а как иначе. А потом пришло время, когда учеников и на один класс не набрать было. Школу закрыли, детей перевели в Коммунар. Потом и школу разобрали. А я вышла на пенсию, вот так и доживаю свой земной век… Сначала работала на земле ради Победы, а потом учила детей тех солдат, которые свои жизни отдали ради мира на нашей земле. Добилась главного в жизни любого учителя — любви детей. И сейчас меня бывшие мои ученики не забывают. Навещают. Хоть и самим уже не легко, многим из моих первоклашек уже за восемьдесят. Наверно, уже ничего со школьной программы и не помнят. За парты их снова усадить, что ли?» — смеётся Мария Александровна.

Бодрится старая учительница, шутит. Да ведь видно, что нелегко ей в жизни одинокой приходится. Ни газа, ни воды в доме нет. Старенькая печь с трудом прогревает одну комнату, утепляется зимой подушками на окнах.

Уже без нотки юмора, со слезами на глазах достала из старенького комода квитки по квартплате. Суммы астрономические, и всё из-за долга по капремонту, который она отказывается платить. Наверное, и правильно делает? За что платить? За такие условия жизни? За туалет на улице, куда в мороз почти столетней бабушке бежать надо? За жизнь без газа и воды в доме? За печь, которую приходится «кормить» дровами, которые ещё надо в таком возрасте на тележке притащить из сарая? За обед, который ещё надо приготовить на электроплитке, заплатив немалые деньги за электроэнергию?

Оплатила в прошлом году часть долга за капремонт, отдав всю пенсию. Нынче в квитке опять стоит сумма, равная сумме её пенсии. Я не знаю, как там по закону, но разве это по-людски, требовать с глубоко пожилого человека, одиноко живущего в таких условиях, деньги за капремонт?

Мария Александровна Девятникова, которой, дай ей Бог сил и здоровья, через год исполнится СТО лет, живёт в дремучем лесу. Да нет, люди рядом. Значит, всё будет хорошо. С водой разобрались. Холодильник настолько древний у бабушки, что даже спрашивать не стали, работает ли. Пока не без слёз и шуток Мария Александровна делилась с нами своими заботами, привезли бутыли с водой. Господи, никогда даже и подумать не мог, что в наше время и совсем не в пустыне, питьевая вода может доставить человеку такую радость. А когда представили, как она с пятилитровыми баклашками идёт на неблизкую остановку, чтобы доехать до колонки, нам стала понятна её радость.

Дня три назад всё-таки смог дозвониться до Марии Александровны, и она поделилась хорошей новостью. Прошли короткие дожди, она смогла собрать дождевую воду. Причину радости понял, когда через день её ученицы сообщили, что застали Марию Александровну дома за стиркой. Вот зачем она собирала дождевую воду. Не знаю, даже если и организован подвоз воды автоцистерной, или каким другим способом, сможет человек в её возрасте выглядывать в окно машину, а потом затаривать водой не подъёмные ёмкости?

Яблочко, яблочко солнцем полно,
Так душисто, так румяно, золотисто
Солнцем налилось, видно косточки насквозь.

Выучить это стихотворение было домашним заданием, вспоминает Галина Александровна Гичкина. В сорок пятом, в возрасте десяти лет она села за парту в первом классе Покровской четырёхлетней школы. А учителем была Мария Александровна Девятникова. В классе были ученики, не так уж и намного младше учительницы. Поначалу мальчишки сильно доставали её. А она их не наказывала, брала лаской и добрым отношением. Дети в классе были не только покровские. Приходили по уши в грязи дети из Гукколово и Геккелово, дорог не было. Сейчас этих деревень нет, это сегодня территория города Пушкина.

«Она со своим женихом Девятниковым танцевала в клубе «Вокруг печки», а мы кружились на улице под окнами. Заменяли нам учителя всех. Отцов, которых у многих из нас не было. Матерей, которые работали не покладая рук. Нам, бывшим ученикам Марии Александровны, тоже годков набежало немало. И силы уже не те. Но в обиду Марию Александровну мы не дадим. Разве так должен жить заслуженный человек? Я училась в маленькой школе, — вспоминает Зоя Сергеевна Воронина, — Бывало так, что в одной комнате учились сразу два класса и работали два учителя. Мы были слабенькие, часто болели. Мария Александровна поле уроков шла к нам домой и проводила занятия у наших кроватей. Жили учителя в той же школе, где и работали. Голодали так же, как и мы. Но старались хоть немножко поддержать совсем ослабленных детей. Они, наши учителя, были для нас всем. Мария Александровна всю свою жизнь отдала детям, своим ученикам. А посмотрите, как она живёт сейчас. Разве так должен жить заслуженный человек? Учитель, у которого скоро столетний юбилей?»

Позвонила Мария Александровна сама, совладала с телефоном. Позвонила, чтобы сообщить, что её сегодня навестили администрация и Совет ветеранов из Пудомяг. Обещали помощь в решении проблемы со слухом, обещали по возможности решить и другие бытовые неурядицы. А их предостаточно. Голосок Марии Александровны звучал бодро, результатами встречи, и это чувствовалось, она была довольна. В свою очередь, рассказал ей о том, что люди высказывают готовность помочь ей в решении хоть части проблем. Мы очень надеемся, что «лёд тронулся», и теперь Мария Александровна Девятникова не останется без пристального внимания властей. В конце концов, много ли среди нас людей, готовящихся встретить столетний юбилей. Надо сделать всё, чтобы заслуженный человек больше никогда не сказал: «Чёрт меня занёс в этот дом!»

Нужен в комнатах хотя бы косметический ремонт: вода, дрова, еле живая печка, древний холодильник. Не знаю, но стиральной машины, очевидно, тоже нет. А как это – стирать в таком возрасте в тазике да в дождевой воде, никому объяснять не надо. Здесь помощь продуктами не поможет, хотя и лишней не будет. Её ученицы всё лето будут трудиться на огородах по соседству с Марией Александровной, так что обо всех изменениях в её жизни будем знать. Да и с телефоном подружилась наша Мария Александровна. На сегодня ситуация с условиями жизни ясна. Так жить нельзя! Как вообще она справляется с ежедневными житейскими проблемами? И это в таком возрасте. Бытовые проблемы нужно решать срочно. А как у неё обстоят дела со здоровьем? Нам пожаловалась только на проблемы со слухом. Проходила она диспансеризацию? Может, ей нужна и помощь медицины? Скорее всего, это вопросы к Совету ветеранов Пудомяг? Не думаю, что она обратится со своими проблемами сама. Марии Александровне нужно помочь!

Сергей Богданов