«Устала я, милый мой, устала. Годков мне много, и жизнь была тяжёлая. Проснусь ночью, гляжу в потолок и начинаю вспоминать. Вроде ничего хорошего и не было в жизни. Война, голод послевоенный. А начинаешь вспоминать и оказывается, что и хорошего в жизни было много», — такими словами начала рассказ о своей жизни Анастасия Алексеевна Коровина во время нашей второй встречи.

Первая часть беседы: http://gazetakommunar.ru/vospominaniya-anastasii-alekseevny-korovinoj/

«Больше всего боюсь, что бы не начала чудить моя головушка, — улыбается моя собеседница. — Беру телефон и начинаю вспоминать, чьи номера записаны. Всех, слава Богу, помню. Внуки да правнуки удивляются. Мы, мол, и сами свои номера с трудом вспоминаем. А так-то мне хорошо. Ухаживают за мной, а мне и приятно. Мне ведь и встать надо помочь, и лечь. Нога такая тяжёлая стала… Доберусь до окошка, смотрю и ничего не узнаю. Моего уже ничего нет, всё другое. Если и живы мои ровесники, то тоже по домам сидят. Сколько лет ни с кем не встречаюсь, иногда перезваниваемся с подругой, о ней тоже писали в газете, Бобровой Галиной Михайловной. Она пережила блокаду, работали мы вместе» — , с грустью в голосе говорит Анастасия Алексеевна.

«Умерла подруга в Коммунаре, повезли меня попрощаться. Гляжу в окошко, и не узнаю посёлок. Всё другое стало. Были бы здоровы мои ножки, пробежалась бы по родным местам, вспомнила бы молодость. Из машины ведь всё не так видится…»

В самом конце сорок четвёртого года Настя приехала к отцу в деревню Антропшино. Мы уже писали о том не простом времени, когда отцу Анастасии Алексею Васильевичу Лаугину пришлось бежать из родной псковской деревни Патрово. После долгих скитаний по стране он осел в наших местах. Прошёл войну, вернулся раненый. Навещали родные Алексея Васильевича и до войны, а вот теперь решили жить все вместе здесь, в Антропшино. Брат Насти ещё оставался в деревне Патрово на хозяйстве.

Позже и он приедет на нашу землю. Вернётся не с пустыми руками, привезёт с собой корову. И станет та корова основным кормильцем семьи в то голодное время.

«Людей почти не было, фабрика разрушена, даже деревья были вырублены. Только к сорок шестому году стали возвращаться из прибалтийской неволи вышившие жители. Работы не было. На бирже предложили только два места. Торфоразработки или работа на почте. Папа решил, что буду работать на почте», — вспоминает Анастасия Алексеевна. Рассказывает моя собеседница и о том, как было стыдно ей, молодой девчонке, идти работать на почту. Согласилась поработать только до конца войны. Да привыкла быстро. И люди полюбили молоденького почтальона, ждали. И самой понравилась работа с людьми. А пройти за день надо было немало, в один конец три километра. Получать почту и сдавать деньги ходили на станцию, к поезду, где был почтовый вагон.

«Когда стала уже заместителем начальника и работала на одном месте, частенько просила начальницу разрешить мне после работы разнести почту людям. А уже темно, фонарей то не было. Пойду за линию, в Ремиз, то в грязь влезу, то в лужу по колено. Начальница смеялась, но разрешала», — и снова на лице Анастасии Алексеевны заиграла добрая улыбка. Голодно было в сорок шестом году, люди очень страдали.

«Тысяча голов» — так называли люди тюльку, которую покупали бидончиками. Утром тюлька с картошкой, а вечером картошка с тюлькой. Семье Анастасии повезло чуть больше. Даже с подругой близкой Настя делилась едой. Спасала корова, да и поросёнка завели.

«Где-то в году сорок седьмом открыли коммерческий магазин. У кого были деньги, могли и прикупить продукты. А так всё было по карточкам. Хлеба пятьсот грамм на рабочего, четыреста пятьдесят грамм на иждивенца. Конфеты давали шоколадные, двести пятьдесят граммов. Вместо мяса, бывало, и порошок яичный давали», — вспоминает Анастасия Алексеевна.

Напротив их дома, через дорогу было подсобное хозяйство фабрики Бебеля. В большом сарае откармливали свиней. Кормили животных отходами от помола муки, привозили с мельницы. Иногда и им доставался мешок этой пыльцы, это был «припёк» к магазинной муке. От коровы не всё попадало на стол, продавали молоко, чтоб была копейка в доме.  Одеваться надо было, да и дом ремонтировать.

«Где-то года с пятидесятого стало жить веселее, каждый год то одна прибавка, то другая. Да и молодость брала своё, надеждой на жизнь счастливую жили», — рассказывает Анастасия Алексеевна.

Вернулась моя собеседница и к воспоминаниям о жизни «под немцем». Надо было жить дальше. Кормить и одевать детей:

«Не сказать, что сильно голодали мы в оккупацию. Корову немцы разрешали держать, огород сажали. Мамин брат заведовал столовой для беженцев, много их у нас было. Привёз как-то двенадцать пудов семени льняного, давили для беженцев в столовую масло. А вот одёжки и не было, а ведь мне уже шестнадцать годков исполнилось. Молодёжь и тогда на гулянки ходила. Отец у подруги был портной, да только шить было не из чего. Нашли выход, снимали с убитых немцев шинели, перекрашивали. Сукно у них на шинелях было тонкое, мягкое. Вот и сшили мне из этого сукна жакет. Из кальсон солдатских мама сшила мне кофточку, из какого-то одеяла юбку. Вот так и одели меня», — смеётся Анастасия Алексеевна. Жизнь на коммунаровской земле потихоньку налаживалась.

Брат Анастасии Алексеевны, Иван, женился на дочери Куралёва Михаила Васильевича, директора бумажной фабрики «Комсомолец».

«При Куралёве новые дома строились быстро. Вот и на месте нашего дома стояли бараки. Пришла очередь получать квартиру и новой семье. Ждали двухкомнатную, а въехали в однокомнатную. Не захотел директор молвы о том, что, мол, для своих старается. Честен был, можно так сказать, для всего общества. Справедливый был, за людей горой стоял. Я уже работала в гофроцехе, там зарплата была больше. На почте я получала 380 рублей, а в цеху уже тысячу. Надо было помогать брату дом строить на Первомайской улице. Работа была очень тяжёлая. Мужики долго не задерживались. Ночная смена была, если память не подводит, с одиннадцати вечера и до пяти часов утра. Вот и приходил частенько директор часам к пяти в цех. В валенках, полушубке шёл он по цеху, а рабочие останавливают его, с проблемами своими обращаются. Всех выслушает и обязательно поможет. Уважали очень люди Михаила Васильевича. Простой был человек, душевный»,  — Анастасия Алексеевна снова улыбнулась и продолжила рассказ о человеке, чьим именем названа одна из улиц города. Единственная улица, носящая имя жителя города.

Слушал Анастасию Алексеевну и думал о том, как же мало мы знаем о людях когда-то живших на нашей земле.

«Сидим, бывало, у печки… Парового-то отопления не было, запекаем картошку в углях, про жизнь беседуем. Любил он пиво с картошкой печёной», —  Анастасия Алексеевна помолчала, о чём-то задумавшись. Поработала моя собеседница и в колонии, которая тогда находилась в посёлке Динамо. Заключённые делали столы для игры в бильярд.

«Пришёл приказ убрать с материально ответственных должностей заключённых. Вот так и стала я заведующей складом. Оформляли меня через Большой дом. Да не смогла работать с заключёнными рядом. Матом ругаются, драки. Еле-еле упросила начальника отпустить меня», — продолжила свой рассказ Анастасия Алексеевна.

А дальше был рассказ, тема которого сегодня многим из нас покажется неважной и неинтересной. Да для многих и непонятной. Рассказ про корову, которая была в жизни наших земляков послевоенной поры не только кормилицей семьи, но и признаком достатка, давала людям уверенность, что завтра будет, чем накормить детей.

«Мужа парализовало, вот и сказал он, что надо продавать корову. Всю ночь не спала, всё думала. Нашла покупателя в деревне Фёдоровское. Вечером сказала мужу об этом, а он от расстройства и сознание потерял. Отказала я покупательнице. Мол, не могу продать, муж не переживёт. Купила в Грачёвке сено и ещё год держала корову, пока жив был муж», — в глазах у Анастасии Алексеевны появились слёзы, и она надолго замолчала.

«Может, не надо об этом и писать? Кому сейчас это интересно?»-  посмотрела на меня моя собеседница. Надо, наверное, надо. Пусть люди знают, как и чем жили наши уважаемые старики. Пусть знают.

Мы ещё долго беседовали с уважаемой Анастасией Алексеевной, а при расставании она показала мне фото семьи Михаила Васильевича Куралёва. Разрешила разместить его в газете.

Возможно, кто-то из читателей поделится своими воспоминания о человеке, имя которого носит улица нашего города. Спасибо Вам, уважаемая Анастасия Алексеевна! Сил Вам и здоровья! Надеюсь, что мы с Вами ещё не раз встретимся. Вам есть что рассказать и о своей жизни, и о жизни нашего Коммунара.

Сергей Богданов